Вознесенный Владыка Павел Венецианец - Влады­ка Третьего луча и посвятитель наших сердец - рас­сказывает очень трогательный эпизод из одной своей жиз­ни, в которой он воплощался художником и его чуткая душа, единая с Богом, несла бремя затаенного горя другой души, а затем передала ей утешение Духа Воскресения, что спо­собен исцелить даже ангела, заключенного в плоть:

«Я благоговейно храню воспоминания о том дне, ког­да впервые достаточно полно ощутил, что Бог и я состав­ляем единое целое. Утро в тот день было хмурое, я напря­женно работал над ликом ангела, но почему-то небесная красота ускользала, и мои нервы, ощущения и чувства были охвачены смятением.

Это было странно, ибо с некоторых пор безмятежность, спокойствие, чувство знания стали моим привычным со­стоянием, и вот теперь, когда я надеялся воспользоваться этим спокойствием, безмятежностью, пониманием, чтобы запечатлеть небесное существо, пришло осознание, что нужда в источнике мира сильна как никогда.

По какой-то причине, понимание которой, казалось, никак не может прорваться к моим внешним чувствам, я не мог успокоить свой ум и, должен признаться, с гнету­щим чувством решил закрыть мастерскую. Я убрал кисти, и, скажу откровенно, печаль сквозила в каждом моем дви­жении. Это не было полным унынием, просто непривычное волнение охватило мир моих чувств, будто зловещее предвестие чего-то недоброго.

Я покинул студию и вышел на улицу. Казалось, что встречным известны все помышления моего сердца, - я прятал глаза и, вероятно был похож на преступника, пытающегося скрыться от назойливого любопытства людей.

Все это привело меня почти в отчаяние, и я поспешил прочь из городского многолюдья к относительной тишине сельских окраин. Когда подошел к краю поля, граничаще­го со старым кладбищем, показалось, что подавленность моя пошла на убыль, да и облака начади постепенно рассе­иваться, подул легкий ветер.

Я почувствовал, что в сельской тиши во мне вновь пробуждается ощущение покоя, столь привычное и столь дорогое. Бродя по полям и рощам, я размышлял: не гнетущая ли атмосфера города повинна в моем состоянии? И вне­запно осознал, что должен быть в силах хранить чувство прекрасного, даже окруженный городской суетой и безобразием.

Я решил, что причина моей подавленности крылась вовсе не в этом, сейчас я наслаждался вновь обретенной безмятежностью и подумал, что если сумею удержать это ощущение, то, вернувшись в мастерскую, смогу написать лицо ангела.

Но не получилось - я услышал чей-то горький плач, и на мгновенье мое сердце содрогнулось от жалости к лю­дям. Рыдания неслись с кладбища, девушка, обхватив ру­ками надгробие, плакала так горько, что, казалось, ее серд­це сейчас разорвется. Я колебался, удобно ли мне, совер­шенно чужому человеку, обратиться к ней со словами уте­шения, сказав: «Вытри слезы, доченька, и успокойся». По­чему-то я никак не решался заговорить с ней, что тоже было совсем мне не свойственно.

Затем я подумал, что мог бы просто за нее помолить­ся. И лишь только начал молитву, из-за туч показалось сол­нце и засияло во всей своей красоте, как будто ангелы раздвинули завесу темных туч. От мрачности маленького кладбища не осталось и следа, рыдания внезапно прекра­тились, и девушка изумленно взглянула вверх. Печаль, даже горе ясно читались на ее лице, прекрасней которого я никогда не встречал. Это было лицо моего ангела - лицо, которое я искал.

Возрадовавшись, я постарался запечатлеть в памяти это мгновение, но понял, что необходимо стереть с ее лица печать горя, а значит надо попытаться подать ей луч на­дежды, хоть как-то утешить ее бедное сердце. Все еще стесняясь, я улыбнулся, и она ответила мне улыбкой. Я сказал, подавая ей веточку цветущей яблони: «Доченька, пришла пора воскресения в Природе; послушное циклам, все при­ходит и уходит, чтобы затем снова вернуться к полноте и цветенью; и твой любимый отец, воскреснув, тоже вернет­ся к тебе».

Дрожащим голосом она ответила: «Я знаю, добрый господин. Я знаю, но я так одинока».

Я взял ее руку в свою и, начав молиться, почувство­вал, что через меня проходит волна сияния Христа; я ви­дел, что каждая черточка ее лица отражает милосердие, утешение и приятие Духа Воскресения. Я ощущал, как че­рез мою руку протекает огромная энергия, и чувствовал, что сердце переполняет надежда. Поистине, «цельное око» духа пришло в действие.

Лицо девушки вдруг озарилось счастливой улыбкой, и она произнесла: «О, я больше не чувствую себя одинокой. Я сейчас поспешу домой, к маме. Мое горе приводит ее в отчаяние, но я не буду больше печалиться, так как что-то внутри заставляет меня верить вам. Не знаю почему, но ваши слова убедили меня, и я не стану больше грустить».

Солнце сияло во всей своей славе, озаряя все вокруг, и я стал свидетелем преображения, чудо которого помнил всю жизнь, до самого вознесения. Ангельский лик сиял предо мной в Божественной славе и красоте. И я воскликнул: «Воистину, за завесой плоти скрыт Бог!» - и, вернувшись домой, запечатлел моего ангела».

Портрет Паоло Веронезе. Рисунок И. Новикова.

В своем искусстве художник итальянского возрожде­ния Паоло Веронезе (1528-1588 гг.)- под этим именем Вла­дыка был известен в своей последней жизни - применял дар различения духов Он отошел в своем творчестве от традиционного для религиозного искусства изображения Христа и апостолов холодными и недостижимыми, ставдуховным революционером, который объявил войну силам, противостоящим Любви в искусстве, и видел в Красоте самый мощный катализатор просвещения.

Благодаря своей интуиции и умению передавать тон­чайшие нюансы он смог, изображая Иисуса, двенадцать апо­столов, святых и другие библейские образы, едва уловимо изменить отношение к вещам священным. Никогда не до­пуская непочтительности, всегда окружая свои образы оре­олом святости, он, тем не менее, изображал их полными жизни на фоне хорошо знакомых мест и вещей, что делало их ближе и понятней простому народу. Уподобив их жизни жизням обычных людей, он сделал святость целью, к кото­рой может стремиться каждый. Его новаторство позволило ему трактовать серьезные и священные темы с подкупаю­щей простотой, разрушая тем самым идолопоклонство, при­сущее искусству средневековья и раннего возрождения.

Все это, однако не могло не вызвать раздражения власть предержащих, сторонников традиционного подхо­да в искусстве и религии, от чьих искаженных идей Паоло решительно отказался.

Однажды он даже предстал перед судом Инквизиции по подозрению в ереси, которую усмотрели в том, что он якобы без должного «почтения» изобразил сцену Тайной вечери, поместив на холст карлика и попугая, стражников в латах, собак и шутов. В суде Паоло твердо отстаивал пра­во художника на свободу творчества. «Нам, художникам, даны те же свободы, что поэтам и сумасшедшим». Однако вопрос не был разрешен, пока Веронезе не изменил назва­ние картины на «Пир в доме Левия».

Мастер отказался от характерной для средневековья одномерности, статичности и суровости, смело обращаясь к новым цветовым решениям и неожиданным сочетаниям, невиданным прежде. Никаких мрачных, унылых оттенков, вместо них - прозрачные полутона, передающие свет и биение жизни, пьянящее буйство ярких цветов.

Стремясь обеспечить своим полотнам долгую жизнь, он до тех пор экспериментировал с грунтами, пока не до­бился в этом непревзойденного совершенства. Великолеп­ные цвета его картин изумляют по сей день. Его полотна, посвященные библейским сюжетам, историческим собы­тиям, фестивалям и карнавалам, исполненные бодрящей радости и грандиозного величия, прославили художника, поставив в один ряд с такими титанами Возрождения, тоже жителями Венеции, как Тициан и Тинторетто.

Маха Чохан - Гуру Паоло - сообщил ему незадолго до его смерти, что, благодаря христианской дисциплине Люб­ви на стезе Третьего луча, которой тот добровольно при­держивался в течение многих жизней, он достоин поки­нуть школу Земли и готов войти в сферы бессмертия. Пос­ле своей смерти в возрасте шестидесяти лет Веронезе уда­лился в Шато де Либертэ, и там его душа, воистину овла­девшая Бого-Контролем божественного искусства Бытия, совершила вознесение в апреле 1588 года, поднявшись к Солнцу Овна, откуда некогда спустилась.

В предыдущих своих воплощениях Павел служил в правительстве Атлантиды, возглавляя департамент культу­ры. Перед тем, как континент затонул, фокус пламени сво­боды был им перенесен и установлен в Перу, дав импульс развитию культуры, великолепию и богатству цивилизации инков. В империи инков он воплощался художником, кото­рый писал не блекнущими красками. Позднее он вопло­щался как мастер эзотерической архитектуры в Египте, где в период строительства пирамид работал вместе с Эль Морией, в то время мастером-зодчим.

Его любовь проявлялась в трудах. Он был убежден, что «любовь не может быть выражена во всей полноте, если не является действием. Созерцающая любовь или простое повторение слов могут занимать чьи-то фантазии, но любовь в действии есть мерило сердца, единого с разумом и душой».

Павел Венецианец и Братство Третьего луча Боже­ственной Любви, вместе с которым он работает в возне­сенных октавах, - не праздные мечтатели, а скорее прагма­тики на пути Святого Духа. Именно через Третий луч про­являются такие качества как такт, дипломатичность, взве­шенность решений, терпение, выдержка, согласие, брат­ство, культура, красота и совершенствование сердца. Имен­но пульсирующее розовое пламя этого луча, огненно-бе­лое в центре, проявляет божественный план в чаше чело­веческого существа через Тело (белый цвет) и Кровь (ру­биновый) Вселенского Христа.

С момента своего вознесения Павел наставляет уче­ников, изучающих живопись, музыку, архитектуру, культу­ру Божественной Матери, восходящую еще к временам Лемурии и более ранним золотым векам планеты. Все при­емы созидания красоты, симметрии, Божественного про­видения в форме, которым он учит, служат одновременно ритуалу и цели уравновешивания трехлепесткового пламе­ни - сердца, головы и руки - и превознесению качеств трой­ного пламени Свободы - лилии,^[1] что является отличитель­ным знаком каждого сына и дочери Саната Кумары.

До недавнего времени это обучение проходило в Шато де Либертэ - в обители Павла, расположенной на эфирном плане на юге Франции, которая сочетает в себе функции музея, галереи и хранилища произведений искусства и па­мятников материальной культуры многих цивилизаций. В бесконечных анфиладах комнат этой обители, по своему великолепию сравнимой разве что с Версалем, выставле­ны великие творения искусства всех эпох. Широко пред­ставлены полотна самого Павла, его учеников, а также дру­гих мастеров. Здесь проводятся семинары для музыкантов, писателей, скульпторов, певцов, равно как и для всех ос­тальных служителей Прекрасного, и Вознесенные Влады­ки всех лучей обучают новым приемам в каждом из видов творчества.

Великолепная картина кисти самого Павла, изобража­ющая Святую Троицу, украшает главный зал обители. На полотне, законченном уже после его вознесения, мы видим величественную фигуру Отца Небесного, Сына, образом схожего с Иисусом, и прекрасного белого голубя с распрос­тертыми крылами, размах которых составляет три метра, - символа Святого Духа. Внизу картины золотом написаны следующие слова: «Совершенная Любовь изгоняет страх».

Сейчас некоторые курсы, проводившиеся раньше под руководством Владыки Третьего луча в Шато де Либертэ, перенесены в Храм Солнца над Манхеттеном в соответ­ствии с диспенсацией об открытии университетов Духа, о которой в канун Нового года (31 декабря 1985 г.) объявил Гаутама Будда.

Это эфирная обитель духовной Матери Павла - Боги­ни Свободы, Космического Существа, чей образ запечат­лен в статуе Свободы; она заслужила этот титул, полнос­тью отождествившись с Божьим Сознанием Свободы, и была первой хранительницей пламени Свободы на плане­те. Перед затоплением Атлантиды Владычица перенесла это пламя из тогда еще существовавшего на физическом плане Храма Солнца в Шато де Либертэ.

Именно Богиня Свободы вдохновила идею создания статуи Свободы как дара народа Франции народу Амери­ки, торжественное открытие которой на острове Бедлоя состоялось 28 октября 1886 года. Эта статуя стала не про­сто символом дружбы, благодаря ей дуга свободы протяну­лась от Шато де Либертэ назад к Храму Солнца, дабы по­томки атлантов, воплотившиеся во Франции и в Соединен­ных Штатах, бывших некогда западными и восточными окраинами Атлантиды, высоко держали ее факел, пока куль­тура Свободы не будет явлена вновь в золотом веке, осно­вой которого станет сбалансированное и возросшее трех лепестковое пламя в сердцах свободолюбивых людей этих наций-сестер.

Семьдесят шесть лет спустя, в диктовке, данной 30 сентября 1962 года в Вашингтоне, Вознесенный Владыка Пятого луча объявил еще об одном даре, преподнесенном Францией Америке, на этот раз от Павла Венецианца:

«В Индии, в обители Чананды состоялась эта чудес­ная встреча, во время которой по инициативе Павла Вене­цианца было решено, что в одиннадцать часов по вашему времени из его обители во Франции будет перенесено пуль­сирующее пламя Свободы.

Это великое пламя будет отныне пребывать в силовом поле памятника Вашингтону, и пульсация пламени Свобо­ды - дара Братства и дара сердца возлюбленного Павла Ве­нецианца - станет благословением для сердца Америки...

Оно передано как сокровище из сердца Франции, от духовного правительства этой страны духовному прави­тельству Америки... Пламя Свободы - дар более значитель­ный, чем прежний дар Франции - статуя Свободы, и при­несено как дань уважения этому великому существу - Бо­гине Свободы. Невозможно переоценить его значение, так как пламя пронизывает саму структуру монумента и, взды­маясь высоко в атмосферу, наполняет огнем Свободы, пуль­сирующим в самом сердце Америки, каждого, кто прихо­дит к монументу, хотя он сам может и не отдавать себе в этом отчета».

После посещения этой святыни вы можете попросить ангелов Третьего луча доставить вас в университет Духа в Храме Солнца, где вы будете работать над развитием чак­ры сердца и готовиться к получению дара различения ду­хов на Третьем луче. Эта учеба действительно ожидает вас, как и сами Учителя, - но вы должны быть готовы.

Павел Венецианец вместе с самим Маха Чоханом бу­дут учить вашу душу отличать нечестивых духов демонов внизу от огненных духов ангелов вверху, поскольку и те, и другие могут действовать среди людей, привлеченные теми или иными их вибрациями.